Дагер,  изобретатель фотографии. Художник Михаил Ромадин

Ах, как много потеряло человечество от того, что сейчас в каждом кармане лежит маленький телефончик, оснащённый видеокамерой, которая позволяет почти без труда получать снимки потрясающего качества! И вот мы непрестанно фотографируем, не боясь, что вдруг закончится плёнка. Так сказать, заготавливаем впрок видеообразы. Потом разберёмся, потом выберем самую лучшую фотографию. Как правило, это «потом» не приходит. Впечатления складируются в облачных хранилищах, как в колумбариях.

А всего пятьдесят лет назад фотографирование походило на нехитрое, но всё же колдовство. Съёмка каждой фотография проходила все этапы этого колдовства. Зарядить в фотоаппарат плёнку. Ориентируясь на светочувствительность этой плёнки и на погоду, выставить диафрагму и выдержку. Правильно выбрать кадр и нежно, чтобы не смазать будущую картинку, нажать на спуск. Проявить плёнку самому, а лучше отдать на проявку в фотолабораторию, чтоб не возиться со всякими проявителями-закрепителями. Отпечатать фотографии, и вклеить их в большой альбом с твёрдой обложкой. После чего показывать родным и знакомым летопись жизни. Ах, эти голые жопки, хитрые детские глазки, запечатлённые этапы большого пути: детский садик, школа, институт, армия, свадьба, работа, демонстрации по пролетарским праздникам… 

А сто лет назад магия сгущалась ещё сильнее и пряталась в сумерках фотоателье. Сюда шли, чтобы запечатлеть самые важные моменты жизни. Фотограф колдовал, рассаживая участников. В центре волшебным артефактом располагался виновник торжества или главный начальник. И всё же самым главным руководителем был фотограф. Все его беспрекословно слушались, все были сосредоточены, все глядели в объектив фотоаппарата, будто оттуда на самом деле вылетит птичка, и на мгновение замирали. Оп! И образ сохранялся на века, для будущих поколений. В то, что будущим поколениям это будет интересно, свято верили.

В 1868 году в Париже фотография только начинала свой победительный путь. Фотопортреты были чёрно-белыми, а сам процесс фотографирования – долгим. Поэтому, когда двенадцать блестящих молодых людей из высшего круга парижского общества решили вдруг сделать групповой портрет, они пригласили для этого не фотографа, а художника. И не просто художника, а художника модного. Таким был тогда Жак-Жозеф Тиссо (Jacques-Joseph Tissot; 1836 — 1902). В 1865 году он сделал несколько семейных портретов для маркиза де Мирамона, показав себя, как прекрасного портретиста. Поэтому маркиз смело посоветовал Тиссо своим друзьям.

Кто же были его друзья? Молодые люди из верхнего слоя парижского общества, каждому из которых не исполнилось сорока лет. Один из современников назвал их духовными бездельниками, которые считались в обществе того времени своеобразными украшениями. Украшениями роскошными и бесполезными. Французские искусствоведы без труда идентифицировали всех, кого Тиссо изобразил на групповом портрете. Что характерно, их имена сегодня ничего нам не говорят. Да и современным французам они вряд ли о чём-то скажут. Все, кого запечатлел Тиссо, благополучно дожили до начала 20-го века, достигли семидесяти с лишним лет и скончались в этом почтенном возрасте.

Одного из них, маркиза Гастона Александра Огюста де Галифе (1830 – 1909), кое-кто припомнит, как палача Парижской коммуны. Но кто мог предвидеть эти «весёлые» события в 1868 году, когда писалась картина?

Ленин и «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Колоризованная старая фотография. Февраль 1897 года. Санкт-Петербург.

А эти годы в жизни маркиза Галифе были, вероятно, самыми славными. Пройдя несколько войн, он уже был полковником, кавалером Ордена Почётного легиона. Получив тяжёлое ранение в живот, мог бы отправиться к праотцам ещё в 1862 году, но молодость взяла своё. Кишки в животе, чтобы не вываливались, пришлось удерживать специальной серебряной пластиной, но по этому поводу хватало сил и юмора пошутить. И в личной жизни всё было прекрасно. В октябре 1859 года маркиз женился на мадемуазель Лаффит, представительнице богатого и известного рода. Жена родила маркизу троих детей. И уже были придуманы кавалерийские брюки особого покроя, которые более всего прославят имя Галифе на грядущие годы. Пути славы не предсказуемы!

То же можно сказать и о Шарле Хаасе (Charles Haas; 1833-1902), юноше из еврейской семьи, потому не титулованном, зато весьма богатом. Хаас был завсегдатаем парижских салонов, а в 1868 году его назначили на не слишком обременительную должность генерального директора исторических памятников Парижа. Потом он станет известным, как один из любовников актрисы Сары Бернар. Но более всего во Франции его помнят, как одного из прототипов Свана, персонажа знаменитого романа Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Прустом французы гордятся, в его тени и Хааса поминают.

О прочих персонажах группового портрета Тиссо, сказать можно и того меньше. Разве что все они были богаты, чтобы, не задумываясь, щедро оплатить труд художника. Каждый выложил по тысяче франков.  Владельца же картины определили жеребьёвкой. Им оказался барон Хоттингер. Картина оставалась в его семье до тех пор, пока не была приобретена Музеем Орсе. Очевидно, хотя бы поэтому стоимость картины уже гораздо выше заплаченных за неё художнику 12 тысяч франков. 

Кружок с улицы Рояль.. Художник Джеймс Тиссо. На картине изображены слева направо: Альфред де ла Тур-Мобур, Альфред дю Ло Далеман, Этьен граф де Ганэ, Жюльен граф де Рошешруар, капитан Колерен Вагситтар, Рене маркиз де Мирамон, Родольф барон Оттингер, Морис маркиз де Ганэ, Шарль Гастон граф де Сен-Морис, Эдмон граф де Полиньяк, Гастон маркиз де Галифе, Шарль Хаас.

Картина называется «Кружок с улицы Рояль» (Le Cercle de la rue Royale), как называли себя члены этого своеобразного мужского клуба, основанного в 1852 году. Будучи художником, Тиссо разместил всех персонажей в свободных позах по всей большой площади полотна. И прорисовал их с точностью почти фотографической. Вряд ли кто-нибудь мог заявить, что изображён не похоже. Художник происходил из буржуазного семейства торговца модной одеждой. И то, что Тиссо всегда уделял много внимания одежде персонажей своих картин, можно считать влиянием родителей. Заказанная картина оказалась прекрасной возможностью изобразить во всех подробностях детали одежды парижских франтов. И здесь художественность сопровождалась исключительной точностью, которая соперничала с точностью фотографии. Костюмы и аксессуары, выполненные с множеством деталей, свидетельствуют о вкусе аристократии 1860-х годов, одновременно демонстрируя социальный статус этих молодых мужчин, находящихся в престижном окружении.

Участники кружка собрались на одном из балконов отеля, до сих пор выходящего на площадь Согласия. Оживление площади можно оценить по экипажам и прохожим, которые видны сквозь балюстраду. И это уже новый, османизированный, Париж. Тот Париж, который и сейчас можно увидеть.

Для Тиссо нет ничего необычного в том, что художник, кажется, играл с разными регистрами, смешивая несколько модных тогда художественных стилей. Будучи учеником Энгра, он любил на своих картинах гладко прорисовывать мелкие детали. С другой стороны, живя в одно время с импрессионистами, Тиссо и их методами пользовался. Наконец, созданный им групповой портрет, походил и на картины прерафаэлитов. Поэтому, когда после Франко-Прусской войны, Тиссо заподозрили в сочувствии к коммунарам, и ему ради безопасности пришлось перебраться в Лондон, он стал в Англии ещё более популярным художником, нежели во Франции. Настолько, что своё французское имя он сменил на английское, Джеймс.