Никто не возражает, что знаменитая американская киноактриса Барбра Стрейзанд — женщина умная и красивая. Многие считают её сексуальной даже в нынешнем её возрасте.
Впрочем, так получилось, что фамилия «Стрейзанд» стала частью одного из мемов современного информационного мира. И это без всякой связи с киноконцертной деятельностью талантливой актрисы. Информационно-юридический казус, который в своё время получил название «эффекта Стрейзанд» периодически привлекает внимание публики. Уже пятнадцать лет, как специалисты по пиару то и дело поминают этот эффект. Потому что то и дело в информационной среде возникают случаи подобные тому, который в далёком уже 2003 году сделал имя актрисы известным в другом аспекте.
Как это было? В 2003 году фотограф Кеннет Адельман (Kenneth Adelman) получил заказ на съёмку океанского побережья Калифорнии. Правительство штата развернуло программу по борьбе с эрозией песчаного берега и заплатило Адельману за производство съёмок. Он летал вдоль калифорнийских пляжей на вертолёте и в намеченной точке нажимал на спусковую кнопку своего фотоаппарата. Правительство Калифорнии платило ему за это деньги, и он совсем не мечтал о карьере папарацци. Несмотря на это, ему вдруг вменили в вину вмешательство в частную жизнь.
Как же это произошло? Фотограф размещал сделанные им фотографии на Интернет-сайте, а учёные сгружали их оттуда, чтобы производить цифровую обработку и проверки различных математических моделей. Сайт, где размещались фотографии, не был защищён паролем, и зайти на него мог любой пользователь Интернета.
Могли бы, но не заходили, и понятно почему не заходили. Хотя «Инстаграмм» ещё изобретён не был, но уже в те времена в Интернет ежедневно загружали тысячи фотографий, причём многие из этих фотографий предлагались для публичного обзора или для довольно широкого круга зрителей. Не стоит даже и говорить, что многие из этих фотографий были откровенно призывного содержания. Уже тогда Интернет давал своим любопытным посетителям огромные возможности для «зыринга», как выражается одна моя знакомая. Так что посещать сайт, на котором выкладывались неинтересные и однообразные фотографии, никому в голову не приходило. Что там можно было увидеть? Берег и океан, океан и берег.
Всего таких фотографий в Интернет архиве хранилось 12 200 штук. И надо же беде случиться! На одной из них оказался запечатлён дом Барбры Стрейзанд. Трудно сказать, каким образом об этом узнала актриса. Может быть, подсуетились адвокаты актрисы. Вероятно, они надеялись вчинить крупный иск фотографу и содрать с него большие деньги за нарушение приватности своей клиентки. Иск на немалую сумму в 50 миллионов долларов США был подан в суд штата, и разбирательство длилось около года. Наконец, 10 мая 2004 года судья отклонил иск против Кеннета Адельмана не разорили. Более того, суд обязал киноактрису заплатить за ответчика судебные расходы, немалую сумму в 154 тысяч долларов.
И тут информационная среда проявила свою сволочную сущность. Оказалось, что до скандального процесса фотографию скачали только шесть раз. Зато через месяц после начала суда скачиваний было уже несколько тысяч. Количество же посетителей на сайте возросло до нескольких десятков тысяч в день. Это необычайно много для узкопрофессионального сайта.
Так в 2005 году наглядно появилось то, о чём многие и раньше догадывались. Попытка цензурировать информацию приводит к противоположному эффекту: массовому интересу и распространению этой информации. Это происходило во все времена и в любых информационных сетях задолго до того, как появилась всемирная информационная сеть Интернет, а также задолго до рождения Барбры Стрейзанд. И не где-нибудь за границами любезного отечества, а в краю родных осин.
Россия долгое время была литературоцентричной страной. Читать книги здесь любили. И запрещать их тоже любили. Российское начальство, борясь с вольнодумством, всегда охотно этот клапан зажимало. И достигало противоположного эффекта. Всего через тридцать лет после явления миру гоголевского героя Петра Ивановича Бобчинского цензура запретила книгу «Что делать?», господина Чернышевского сочинение. Сей запрет возымел обратный эффект. Молодёжь хотели оградить от тлетворного влияния идей революционного преобразования общества. Но она, эта неблагодарная молодёжь, запретную книгу всё равно раздобывала и, что хуже всего, читала. Иные молодые люди при других обстоятельствах и не стали бы глубоко вникать в крамольный текст, но сладок-то именно запретный плод, особенно в молодые годы. Так что, читали, своим умом доходили до смысла, выучивали, а потом и применяли. Упомянутый уже Пётр Иванович Бобчинский вполне мог бы дожить до того момента, как его внучка, юная Машенька, с горящими глазами тайком читала бы про четвёртый сон Веры Павловны. С точки зрения самого Петра Ивановича, дичь несусветную и написанную-то каким-то слогом сугубо неизящным.
Моё поколение, для которого эта книжка стала дурацкой обязаловкой на уроках литературы от неё тошнило, а поколения прабабушек и прадедушек она капитально перепахала. С соответствующим результатом.
Да что там далёкие времена господина Чернышевского! Я пока ещё не забыл, как в годы моего студенчества, в 1970-е, по общежитию из рук в руки гуляли книги если не крамольные, то уж полукрамольные с официальной точки зрения точно. И как они воспринимались и запоминались именно потому, что были запрещены или не одобряемы. А музыка? А Высоцкий? А «Битлы»? А «Jesus Christ – Super-star»?
«Эффект Стрейзанд» – название несколько экзотичное, но это закон информационной среды. И, поскольку информационная среда – явление объективное, то и «эффект Стрейзанд» – вполне себе объективный закон природы. Как закон Ома или «правило буравчика». Интернет только усилил и ускорил этот эффект.
Посему тем, кто берётся профессионально влиять на информационную среду, этот закон следует учитывать в своих действиях. Или, по крайней мере, не злиться, если результат воздействия оказался противоположным. Не говорить, что опять старуха Стрейзанд навредила.