Не всякому посчастливится оставить своё имя в истории, но некоторым удаётся. И не всегда люди, прославившиеся таким образом, подарили человечеству что-нибудь ценное, какое-то изобретение или открытие. Более того, иногда это были персонажи мифические, которые и не существовали никогда.
Возьмём, к примеру, богатое слово «шовинизм». Слово это весьма распространено в политическом лексиконе. Оно означает стремление утвердить своё национальное превосходство посредством распространения неприязни, а зачастую, и ненависти к другим нациям или народам. В русском языке это слово имеет чёткую отрицательную коннотацию. А вот во французском языке его могут использовать и в достаточно безобидном значении. «Шовинистом» французы зачастую называют человека, жарко и активно высказывающего свою точку зрения, и не обязательно по национальному вопросу. Несколько десятков лет назад в английском языке это слово тоже стало популярным. Феминистки любили называть мужчин «тупыми сексистскими шовинистическими свиньями». Ругательство роскошное, хотя и не справедливое. Так что в разных языках понятия шовинизма несколько отличаются.
Слово «шовинизм» – эпоним, который образован по довольно часто встречающейся модели: имя собственное + суффикс «-изм». Образовавшееся слово является существительным и обозначает состояния, качества, названия учений и общественных течений: фрейдизм, дарвинизм, буддизм, садизм и мазохизм. Шовинизм вряд ли можно назвать учением, но уж точно, что это – общественное движение.
Какое же собственное имя было использовано для образования слова «шовинизм»? Этот термин происходит от имени некоего Николя Шовена. Названный Шовен был героем ряда литературных произведений в жанре водевиля. Водевиль в 1830-е годы был очень популярен во Франции. Чаще всего литературоведы упоминают пьесу «Трехцветная кокарда», написанную в 1831 году французскими драматургами и режиссерами, двумя братьями по фамилии Коньяр, Карлом-Теодором (Theódore Cogniard; 1806—1872) и Жаном-Ипполитом (Hippolyte Cogniard; 1807—1882). Этих братьев часто называли сиамскими близнецами водевиля.
В водевилях Шовен распевает куплеты, в которых хвастается своей храбростью. Он – бравый солдат наполеоновских войн, который остаётся верным своему императору даже после краха Наполеона. Верность Шовена фанатическая. В знак этой верности он носит в лацкане фиалку, цветок Наполеона. По словам Шовена, он был ранен семнадцать раз, и никогда в спину, потому что не праздновал труса и не бежал с поля битвы. У него ампутированы три пальца, сломана рука, шрам на лбу, полученная в награду за мужество сабля, красная орденская ленточка и 200 франков пенсии.
Наряду с героем водевилей прообразом бравого солдата Шовена считали лубочные картинки французского художника Николя-Туссена Шарле, изображающих ветеранов наполеоновских компаний смешными или трогательными.
Благодаря искусству образ Шовена стал частью жизни. Настолько, что французский филолог 19-го века Пьер Ларус (Pierre Athanase Larousse; 1817 — 1875), составитель большого словаря французского языка, названного по его имени ларусом, поместил в свой словарь статью о Шовене. В этой статье Шовен был представлен как старый вояка, который неизменно выказывал такое простодушие и такую неумеренность в изъявлении своих чувств, что его товарищи в конце концов начали посмеиваться над ним. По мнению Ларуса благодаря этому появилось слово «шовинизм», которое стали употреблять всякий раз, когда речь заходила о поклонении Наполеону и вообще обо всяких неумеренных явлениях чувств, прежде всего, в области политической.
Авторитет Ларуса был велик, и долгое время существовало мнение будто Шовен – лицо историческое. Но историков не проведёшь. Они доказали, что Шовена всё же никогда не существовало. Это персонаж легендарный, восходящий к образу солдата-землепашца, крестьянина, всегда готового оборонять свою ниву. Так сказать, готового к труду и обороне.
Образ солдата-землепашца был взят из истории раннего республиканского Рима, где вместо регулярной армии было народное ополчение, которое собирали в случае объявления войны. Красивый образ мирного землепашца, который в случае опасности для Отечества оставляет плуг и берёт меч, был воспет поэтом Вергилием. Во французской армии 19-го века этот образ использовался для воодушевления призывников-добровольцев и для того, чтобы расторгать читателя. Ветераны наполеоновских войн, старые служаки – герои баллады Беранже и стихотворения П. Верлена.
Легенда поддерживалась ещё и тем, что фамилия Шовен (Сhauvin) реальная и весьма распространенная во Франции. В общем списке частотности французских фамилий она занимает 209 место. Её носят свыше 16 600 человек. Почти все Шовены происходят из того же района Франции, что и герой водевиля, а именно из окрестностей города Рошфора (Rochefort).
Впрочем, изыскания историков мало что изменили. Термин «шовинизм» уже начали употреблять для обозначения агрессивного националистического энтузиазма. Интересно, что появился он в Германии в качестве обличительной характеристики отчаянных французских националистов, которые громогласно предъявляли претензии на соседние с Францией германские земли, например, на Рейнскую область и на Кёльн.
Надо сказать, что и шовинизм, и национализм, с которым часто шовинизм отождествляют или путают – понятия, возникшие только в середине 19-го века. В это время в Европе начали формироваться национальные государства. Появилась необходимость некоторой общей идеи, вокруг которой можно было бы консолидировать миллионы людей. Вот тогда и возникло симпатичное романтическое понятие нации, объединяющее все эти миллионы людей, проживающих на достаточно большой территории и/или ощущающих между собой некоторое псевдородство. Под это понятие пытались подвести научную базу единства земли и крови, но учёные в этом не преуспели. Понятие нации осталось плохо определённым. Поэтому ни национализм, ни шовинизм научными доктринами не стали, а превратились в нечто вроде религии.
С этой псевдорелигиозной точки зрения национализм – это вера в исключительность собственной нации, в её особое место в мировой истории, в её необычный исторический путь и в сакральность формирующегося национального государства. Вера, строго говоря, плохо обоснованная, зато вызывающая сильные эмоции. Шовинизм – это тоже вера, основывающаяся на, казалось бы, очевидном восприятии совместной жизни народов и наций, как борьбы за ресурсы. В такой борьбе всегда есть победители и побеждённые. Эта плохо подтверждаемая идея лежит в основе геополитики, которая пытается выглядеть наукой, но тоже апеллирует к сильным чувствам, к вере в то, что все другие нации – враждебные и являются объективной или субъективной причиной проблем нации собственной. В силу этого шовинизм более криклив и воинственнен.
Как показала история, довольно скоро романтические белые ризы национализма оказались заляпанными грязью и кровью. Национализм стал основой политики, которая привела к Первой, а потом и ко Второй мировым войнам.
Шовинизм и национализм идут параллельно, сотрудничают друг с другом и друг другу помогают. Так в момент начала войн шовинизм усиливался до высочайшей степени и играл мобилизующую роль. Например, 22 июля 1914 года, после того, как Германия объявила войну России, в Санкт-Петербурге прошли антинемецкие демонстрации. Демонстранты разгромили здание немецкого посольства, которое находилось на Исаакиевской площади напротив гостиницы «Астория». В первые месяцы во всех странах, включившихся в войну, под влиянием шовинистического порыва многие добровольно записывались в армию и желали попасть на фронт. Даже французский писатель Анатоль Франс, известный своим трезвомыслием и скептицизмом, в самом начале всеобщей мобилизации пошёл записываться добровольцем, хотя его возраст был уже совсем не в призывной.
Шовинизм выполняет ещё одну важную задачу, необходимую в массовой войне: расчеловечивание противника. В начале первой мировой войны милые, хотя и немного нудные немцы превратились для французов в озверевших кровожадных тевтонов. В свою очередь, беззаботные и весёлые французы стали для немцев презренными лягушатниками, желающих ограбить их страну.
Казалось бы, дела давно минувших дней. Но всего сто лет спустя люди, которые не слишком даже разбирались, кто из них русский, а кто украинец, всего за несколько дней разделились на «колорадов» и «укропов», да так нешуточно разделились, что стали всерьёз готовы убивать друг друга. Ты этого хотел, Николя Шовен!
Шовинизм сбивает правильный фокус восприятия действительности. Наряду с гадкими врагами появляются собственные герои, которые творят невиданные подвиги. Казак Козьма Крючков, первым удостоенный солдатского Георгиевского креста в годы Первой мировой войны, прошёл путь, во многом противоположный пути Николя Шовена. Вполне себе живой человек стал героем многочисленных лубков и стихотворений для нижних чинов, этаким русским чудо-богатырём, который за раз насаживает на свою пику огромное количество врагов. Благодаря этим небылицам реальный человек превратился в персонаж водевиля. Спустя несколько лет никто уже не верил, что Козьма Крючков – реальная личность, а не придумка.
