Если постмодернисты скорее склонны думать об электронной музыке, то Ленин был склонен думать об электропроводах
Терри Иглтон (Terry Eagleton), известный английский историк-марксист
Верно, потому что всесильно или Искусство сношения мозгов
Желающие вернуться в СССР желают вернуться в годы своей молодости. Когда умишко не обуздывал желания и потому они казались необъятными, а организм был всегда готов к услугам.
Между тем, советское государство крало у всех своих студентов в общей сложности полтора года, заставляя их заниматься такой замечательной и вряд ли на что пригодной наукой, как марксизм-ленинизм. Собственно, и наукой этот предмет было назвать сложно, потому что с логикой в нём постоянно случались оплошки. Несмотря на это, изучение этой дисциплины в советских вузах было обязательным. Причём изучать приходилось не как-нибудь облегчённо-факультативно, а забивать голову весьма основательно. За пять лет учёбы приходилось сдавать изрядное количество экзаменов по предметам, которые никогда в жизни не понадобятся. К тому же сдача любого из этих «идеологических» экзаменов на тройку грозила серьёзными материальными последствиями, лишением стипендии.
Если тебя насилуют, постарайся расслабиться и получить удовольствие. Даже если насилуют твои мозги. Ну что же, расслабляться советские студенты научились на раз. Весь идеологический мусор не задерживался в мозговых извилинах и улетучивался из головы во мгновение ока. На следующий день после экзамена вряд ли кто бы вспомнил, в каком году произошёл исторический 17-й съезд большевистской партии? Можно было спеть вместе со знаменитой Эдит Пиаф:
C'est Paye, Balaye, Oublie,
Je Me Fous Du Passe
Всё оплачено, выметено, забыто
Мне плевать на прошлое
Правда, оставалось не совсем приятное чувство, что тебе в голову пытались засунуть какую-то угловатую и к тому же грязноватую дрянь. Но это чувство смывалось каким-нибудь шмурдяком в компании приятелей.
А вот получить удовольствие от этого засовывания, могли далеко не все. Но некоторым извращенцам и это удавалось. Так, извращением тонким и изысканным было посчитать, кого Ленин в своём выдающемся философском труде «Материализм и эмпириокритицизм» обругал большее количество раз: Авенариуса или же Маха. Неплохо шли оборванные в неожиданном месте ленинские цитаты вроде «Было бы величайшей ошибкой думать» или же равенства, выведенные из размноженного на всех столбах: «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Чему при этом будет равна советская власть?
Говоря языком нынешних подростков, классно вставляли постоянные попытки преподавателей доказать, что Ленин был корифеем во всех отраслях жизни. Как же не вспомнить пресловутое «электрон так же неисчерпаем, как атом», а ещё сиявшее во многих клубах «искусство принадлежит народу». Ну, и конечно «учение Маркса всесильно, потому что верно». По крайней мере, всепроникающая советская идеология нудно доказывала, что она верна, потому что всесильна.
Трудно поверить, но эти извращённые забавы ума всё же оказались не бесполезными. Как выяснилось в дальнейшем, для всякой отрасли советской науки или же социалистического народного хозяйства кем-то уже было найдено гениальное ленинское высказывание. Его следовало запомнить и в обязательном порядке цитировать во вступлении к любому тексту, будь то диссертация или же годовой отчёт о проделанной работе. Подобная дань всеобщей заидеологизированности никого не возмущала и не злила, а только смешила.
Ленин и музыка
Разными делами пришлось мне заниматься после окончания высшего учебного заведения, всякие служебные бумажки писать, вставляя в них мудрые ленинские изречения. Однако все мои занятия были равноудалены от искусства вообще и от музыки в частности, слышать о гениальности Ленина, как музыканта, мне не приходилось. Рассказы про то, что Ильич балдел от «Аппассионаты», всем, конечно, были известны. Происходили они, похоже, из одного источника, исторического очерка М. Горького. Кроме того, в советских фильмах про детство вождя показывали его матушку, музицирующую на рояле. Но представить самого Ленина в роли музыканта, казалось невозможным.
Впрочем, в советское время никто не представлял себе Ленина в роли пылкого любовника, изменяющим Надежде Константиновне Крупской. Он же икона, как возможно! А сейчас про Инессу Арманд все знают, исторический факт.
Известен и другой исторический факт: в марте 1922 года Ленин научился играть на электронном музыкальном инструменте! Как представляешь вождя мирового пролетариата, лысого, молодцеватого, с бас-гитарой наперевес, так сразу на душе светлеет. И вновь продолжается бой.
Весёлому этому делу Ленина обучил сотрудник Петроградского физико-технического института Лев Сергеевич Термен (1896 — 1993). Сначала Л. Термен продемонстрировал председателю Совнаркома своё более важное изобретение, бесконтактную сигнализацию. А потом, в качестве дополнительного развлечения, своё второе изобретение, где аналогичный принцип использовался для создания музыки. Соответствующий музыкальный инструмент Термен скромно назвал «терменвокс». В переводе с латинского это слово означало «голос Термена». По месту основной работы, в Физико-техническом институте над этим изобретением посмеивались: «Термен играет Глюка на вольтметре».
Глюк и вольтметр
Насмешники были не далеки от истины. Новообразованный институт, в котором Лев Термен занимал должность заведующего лабораторией, не зря назвали Физико-техническим. Здесь работали над внедрением новых физических эффектов в технологическую практику. В начале 20-го века это стало возможным и давало большой экономический эффект. История изобретения Термена – прекрасная иллюстрация этого.
Лев Сергеевич тогда был уже опытным электриком и радиоинженером. Опыт он приобрёл в годы Первой мировой войны, проходя службу в запасном электротехническом полку, обслуживавшем в Царском Cеле построенную там военную радиостанцию.
В Физтехе Л. С. Термен решал задачу измерения диэлектрической постоянной газов при различных температурах и давлениях. Максимальное электрическое напряжение, которое диэлектрик выдерживает без «пробоя», определялось именно диэлектрической постоянной. Предполагалось, что эти результаты помогут создавать новые изоляторы для линий электропередач, а также газосветные трубки, которые уже через несколько лет начали применять для рекламы. Правда, не в пределах СССР.
Процесс измерения был прост и безыскусен. Закрытый сосуд с газом и двумя металлическими пластинами представлял собой конденсатор. Ёмкость этого конденсатора определялась газом, заключённом в сосуде. Параллельно такому сосуду-конденсатору подключалась катушка индуктивности. Катушка с конденсатором образовывали колебательный контур, электрическую схему, которая генерировала незатухающие колебания. Частота этих колебаний зависела от ёмкости конденсатора, то есть, от диэлектрической постоянной газа, запаянного в сосуд. Диэлектрическая постоянная газа была связана со значением генерируемой частоты достаточно сложной формулой. Термен сначала определял частоту колебаний в контуре, а потом вычислял по этой частоте диэлектрическую проницаемую газа.
Для увеличения чувствительности собранной им измерительной установки, Термен объединил выходы двух генераторов колебаний. Один из них был стандартным и создавал колебания определённой неизменной частоты. Специальная схема, гетеродин, формировала на выходе сигнал с частотой, являющийся разностью двух входных частот. Измерение не частоты, а разности частот сигналов на порядок повышало общую точность измерения. Поскольку разностная частота попадала в звуковой диапазон, исследователь мог слышать её, а не только считывать со шкалы показания стрелочного прибора. Удобно, не правда ли?
Но часто случается, что лучшее – враг хорошего. Система измерения оказалась слишком чувствительной. Она реагировала даже на движение руки, которое изменяло общую ёмкость контура, а значит, и тон генерируемого на выходе звука. Это натолкнуло учёного на два дополнительных изобретения.
Первым изобретением стала бесконтактная электронная сигнализация, реагировавшая на изменение общей электрической ёмкости контура. Такое изменение, к примеру, могло происходить при входе человека в охраняемое помещение.
Вторым же изобретением был собственно терменвокс. У него была металлическая антенна, которая являлась одной пластиной конденсатора. Второй же пластиной была рука музыканта. Движением руки к антенне или от неё музыкант изменял ёмкость конденсатора. В результате изменялась высота тона звукового сигнала на выходе. Прибор по мановению руки оператора воспроизводил музыку! Тембр этой музыки был необычен и создавал впечатление фантастическое и завораживающее. Движением руки у второй, круговой, антенны можно было регулировать громкость звука.
Изобретение было сделано в 1919 году. В 1920 году Термен опробовал и усовершенствовал новый музыкальный инструмент в течение 1920 года. А в 1921 году он продемонстрировал свое изобретение на VIII Всероссийском электротехническом съезде. Этот съезд состоялся следом за знаменитым съездом Советов, на котором В. И. Ленин докладывал о плане всеобщей электрификации России, ГОЭЛРО. Через несколько месяцев Термена пригласили в Кремль продемонстрировать и охранную сигнализацию, и новый музыкальный инструмент. Тогда-то и состоялась встреча инженера с Лениным и быстрое обучение председателя Совета Народных Комиссаров музыке.
Сначала Термен сыграл для Ленина на терменвоксе несколько классических произведений. Музыку, чтобы она не казалась слишком непривычной, сопровождала на фортепиано секретарь Ленина Лидия Фотиева, у которой, кстати, был диплом об окончании Московской консерватории. Ленина необычный музыкальный инструмент увлёк, и он даже вызвался сыграть на нём «Жаворонка» М. Глинки. Первые такты ушли на обучение. Термен помогал Ленину правильно двигать руками. Руководителем Ленин был, как известно, гениальным. Он быстро понял принцип управления терменвоксом и доиграл «Жаворонка» самостоятельно.
