После Гражданской войны границы Страны Советов стали постепенно закрываться. И уже через несколько лет многие, оставшиеся в родных пределах, вполне могли бы согласиться с Остапом Бендером в том, что последний город — это Шепетовка, о которую разбиваются волны Атлантического океана. Шепетовка в те годы была железнодорожной станцией, пограничной с буржуазной Польшей. До тех пор, пока рубежи Родины не зацементировали окончательно, жители этой самой Шепетовки могли некоторое время сновать туда-сюда через границу, в Польшу и обратно.
Законопослушным же гражданам уже требовались особые причины для выезда за кордон. Подобные поездки вызывали зависть. Зависть и подозрение, ведь разрешение на выезд давали «компетентные органы». Спустя несколько лет эти же компетентные органы начали отлавливать и обвинять в шпионаже тех, кто побывал за границей по их же разрешению. Так что проживи поэт Владимир Маяковский (1893 — 1930) чуть подольше, он, может быть, и пожалел бы, что выезжал за границу целых девять раз.
Но в то время заграничные поездки поэта вызывали у посторонних только зависть. Маяковский побывал в странах Балтии, Польше, Чехословакии, Германии, Франции. Добрался он, переплыв Атлантику, даже до Кубы и США. Завидовать-то Маяковскому завидовали, но подозрений его поездки ни у кого не вызывали. Семейство Бриков, в котором (или с которым?) жил Владимир Владимирович, совсем не тайно сотрудничало с ОГПУ. Так что по какой причине Маяковский был «выездным» никто не сомневался.
«Выездным» привозили из-за границы разнообразные сувениры: брюки, рубашки, парфюмерию, бельё, носки и шелковые чулки. Все это было вожделенным в стране победившего дефицита, и все ставилось в строку со знаком «минус» всем, кому удалось побывать там, где подобного дефицита не наблюдалось.
Но возвращение В. В. Маяковского из Парижа в конце 1928 года вызвало в Москве не просто волну, а целое цунами сплетен. Поэт купил в Париже автомобиль! Рено! И теперь оно (это Рено) ехало по железной дороге в пролетарскую столицу, где автомобили были редкостью. В основном москвичи пользовались трамваем или извозчиками. На конфискованных у старой власти машинах ездило новое, «красное», начальство. Правда, в декабре 1924 года Моссоветом было решено организовать в столице службу такси. Первые таксомоторы, автомобили фирмы «Рено», появились в Москве в 1925 году, а уже через два года по московским улицам ездили 120 автомобилей. Из-за них герою «Золотого теленка», Адаму Казимировичу Козлевичу, не удалось заняться частным извозом в столице:
В тот день, когда Адам Казимирович собрался впервые вывезти свое детище в свет, на автомобильную биржу, произошло печальное для всех частных шоферов событие. В Москву прибыли сто двадцать маленьких черных, похожих на браунинги таксомоторов "рено". Козлевич даже и не пытался с ними конкурировать.
Приобретение автомобиля тем более вызывало сплетни, что сам Маяковский был равнодушен к ним и управлять авто не умел. Да и учиться этому у него не было никакого желания. Ни для кого из московской литературной и окололитературной тусовки не было секретом, кто заказал столь дорой подарок поэту. Конечно же, это была обожаемая Лиля Брик. При всех своих достоинствах она была первой советской женщиной, которая получила автомобильные права.
Выбор машины для возлюбленной оказался не так прост. Начать с того, что денег на покупку не хватало. Маяковский рассчитывал заключить с французскими кинематографистами договор на написание сценария. Но не получилось. Пришлось съездить в Берлин с выступлениями и концертами, так что деньги для покупки недорогого автомобиля появились. Но с мечтами о приобретении «Фордика» или «Бьюика», как это планировалось перед отъездом в Москве, пришлось расстаться. Не хотела Лиля Брик и «Амилькар». Причиной этого, скорее всего, была трагическая гибель в Ницце Айседоры Дункан, когда длинный шарф, запутавшись в автомобильном колесе, буквально удушил актрису. Этот факт много обсуждали в тогдашней Москве.
Кроме того, что у поэта на руках было не так уж много денег, времени для тщательного выбора автомобиля тоже было в обрез. На несколько дней он исчез из Парижа и уехал в Ниццу. Но не для отдыха на студёном в это время года Средиземном море. У Маяковского в Ницце состоялась встреча с некоей американкой Элли Джонс, с которой он познакомился еще в 1925 году во время поездки в Америку. Тогда с Элли Джонс у поэта произошел жаркий роман, в результате которого родилась девочка. Поскольку В. Маяковский иностранных языков не знал и, следовательно, с англоязычной американкой познакомиться не мог, мы не удивимся, что Элли Джонс была по рождению немка родом из-под Саратова. До приезда в Америку звали ее Елизавета Зибер.
О молниеносной поездке возлюбленного в Ниццу Лиля Брик узнала тоже мгновенно от своей сестры Эльзы Триоле, которая проживала в Париже. Естественно, образ американской пассии следовало из памяти поэта изгнать, и побыстрее. Для этого Маяковского по возвращении из Ниццы познакомили с Татьяной Яковлевой (1906 - 1991). Хотя это и звучит цинично, высокую, длинноногую Яковлеву подбирали «под рост» Маяковскому. Не известно, были ли в Париже в конце 1928 года в моде «ноги от ушей», но сердце В. Маяковского Татьяна Яковлева, по-видимому, взяла и этим тоже.
вы и нам
в Москве нужны,
не хватает
длинноногих.
Татьяна Яковлева, в отличие от Лили Брик, водить авто не мечтала. Но некоторое отношение к автомобилям она все же имела. Во-первых, потому что приходилась внучкой Евгению Александровичу Яковлеву (1857 — 1898), создателю первого русского двигателя внутреннего сгорания и первого русского автомобиля, А во-вторых, ее дядя, художник Александр Евгеньевич Яковлев (1887–1938) стал известен во Франции благодаря участию в двух автомобильных пробегах вездеходов компании «Ситроен»: трансафриканском, «черном» и трансазиатском, «желтом».
Яковлевы издавна служили на флоте. Но Александр Евгеньевич традиции изменил. В восемнадцать лет он поступил в Академию художеств. Диплом об окончании этого учебного заведения Яковлев получил только в 1913 году. Не потому, что все эти годы бездельничал. Как раз, напротив. С 1906 года времени на учебу ему не хватало. Яковлев профессионально работал художником в петербургских журналах, и уже с 1909 года начал участвовать в художественных выставках.
Тогда уже стало модным писать картины в импрессионистской манере. Но картины Александра Яковлева можно было бы назвать неоклассистическими. Сумасшедшего буйства красок на них не было, человеческие фигуры и предметы Яковлев старательно прорисовывал. Поэтому преподавателям-академикам его картины нравились. Летом 1917 года А. Е. Яковлева направили за счет Российской Академии художеств в страны экзотические: в Монголию, в Китай и в Японию. Путешествие заняло два года. Но по его окончании выяснилось, что отчет о поездке на Дальний Восток давать некому. Да и жить, собственно, негде. В Петрограде художника не ждали, и в 1919 году А. Е. Яковлев осел в Париже. Его экзотические картины из восточной жизни привлекли внимание. В 1924 году Александра Евгеньевича включили в качестве художника в экипаж трансафриканского автопробега, который готовила фирма «Ситроен». В 1926 году по окончании этого славного пробега А. Е. Яковлева наградили орденом Почетного легиона. В 1931 – 1932 годах он участвовал во втором автопробеге фирмы «Ситроен», через всю Азию: от Дамаска до Вьетнама.
А. Е. Яковлев был эмигрантом. Но почему-то в Советской России его врагом не считали. В 1928 году в Ленинграде в залах Академии художеств состоялась выставка его работ. А немного раньше, в 1925 году, советские власти позволили выехать в Париж его племяннице, Татьяне Яковлевой. Татьяна родилась в Пензе и, прожив там девятнадцать лет, уже хорошо знала смысл советских слов «разруха», «эксплуататор» и «паек». Что такое туберкулез она тоже уже знала. Так что не отыщись парижский дядя, который не только вытащил племянницу во Францию, но тут же отправил ее на излечение в Ниццу, советской литературе был бы нанесен невосполнимый урон. Поколения советских школьников так бы и не узнали, что такое настоящая любовь. А так Владимир Владимирович Маяковский обучил их основам пролетарской «Кама-сутры»:
Любить -
это значит:
в глубь двора
вбежать
и до ночи грачьей,
блестя топором,
рубить дрова,
силой
своей
играючи.
В начале 1980-х годов этот метод сублимации полового влечения продемонстрировал советскому кинозрителю Адриано Челентано в фильме «Укрощение строптивого».
Как положено поэту, Маяковский влюбился в новую знакомую без памяти. И тут же стал звать Татьяну Яковлеву уехать вместе с ним в Москву и участвовать в строительстве социализма. Отозваться на эти призывы Татьяна Яковлева не спешила. Но пока суд да дело помогла советскому поэту выбрать недорогой и симпатичный автомобиль, четырехцилиндровый «Рено-NN» мощностью в 6 лошадиных сил.
В конце декабря 1928 года машина поездом уехала в Москву. А Татьяна Яковлева осталась в Париже. К немалому душевному облегчению Лили Брик. Да, вероятно, и к собственному счастью тоже. Потому что в противном случае трудно сказать, в каком Тайшете или бухте Ванино завершился бы ее жизненный путь.
