В советское время туристов в Финляндию возили группами и водили только по «завизированным» историческим достопримечательностям. При этом изо всех сил замалчивалось существование в современной финской истории одного человека, немало сделавшего для того, чтобы республика осталась свободной и самостоятельной среди всех пертурбаций двадцатого века. Звали этого человека Карл Густав Маннергейм (1867-1951).
Финляндский дворянин шведского происхождения, он стал русским офицером-кавалеристом. Офицером лихим и боевым. Во время русско-японской войны Маннергейм был произведен в звание полковника. По окончании этой бесславной для России войны полковник Маннергейм продолжал свою службу на востоке. В 1906 – 1908 годах он стал участником этнографической экспедиции по западным окраинам Китая. Конечно, его интересовала не этнография, а возможности ведения в этих краях военных действий и возможные перспективы аннексии этих провинцией.
Россией. Как тут не вспомнить несколько экспедиций в Центральную Азию офицера генерального штаба российской армии Н. М. Пржевальского, который, конечно, открыл в тамошних пустынях лошадь, но не за этой лошадью он в те края ездил, а вёл разведку путей в Тибет. Миссия же полковника Маннергейма не закончилась с завершением нелёгкой полуторагодичной экспедиции в Китай. Он ещё съездил ненадолго в Японию для изучения военных перспектив порта Симоносеки, контролирующего выход из Восточно-Китайского моря в Тихий океан.
В Первую мировую войну Карл Маннергейм отличился на фронте в Галиции и получил в боях звание генерал-майора. В январе 1918 года Финляндия стала независимой. Генерал ушел в отставку и возвратился на родину, где возглавил только-только появившуюся армию нового государства. Одной из первых операций этой армии был разгром финской красной гвардии, действовавшей в районах, граничащих с Россией. Едва глотнувшая самостоятельности Финляндия, не стала «красной», как о том грезили «кремлёвские мечтатели». Зато Маннергейм получил прозвище «кровавого палача финляндского народа».
Впрочем, Карл Густав Маннергейм сохранил признательность лидеру Советской России, из рук которого Финляндия получила независимость. В 1924 году он инкогнито приезжает в Москву, чтобы почтить память В. И. Ленина. Возможно, это – красивая легенда, но вполне в духе времени. А, может быть поездка в Москву состоялась, и советские чекисты, хотя и знали о приезде руководителя Финляндии, но никаких мер к его аресту не предприняли. Они вообще Финляндию всерьёз не принимали. Больше думали о мировой революции. И это тоже вполне в духе того времени.
Маннергейм, однако, при всём благородстве русского офицера и шведского дворянина, был прежде всего военным. Военным опытным и трезвым. В 1933 году во Франции началось возведение линии Мажино: французы хотели отгородиться от агрессивного соседа, Германии, хорошо организованными полосами долговременных огневых точек. Маннергейм, понимая, что никакие европейские страны не возьмут под покровительство Финляндию, решил опираться на собственные силы, и инициировал строительство на Карельском перешейке вдоль границы с СССР линии оборонительных сооружений. Эта линия вошла в историю как линия Маннергейма. Длина её была всего 135 километров. Однако обойти ее, как немцы в 1940 году обошли линию Мажино, было невозможно. Только прорыв!
Строительство относительно небольшой линии Маннергейма обошлось небогатой Финляндии дешевле, чем строительство грандиозной линии Мажино. Но качество укреплений, сооружённых в буреломных лесах Карелии, было не хуже, чем тех, что воздвигли в весёлых полях Лотарингии. При строительстве огневых точек, хорошо замаскированных в непроходимых лесах, широко применялся карельский гранит. Твердость этого природного камня не уступала бетону самых лучших сортов. Суровая северная природа использовалась для обороны на все сто процентов. Невозможно было протащить тяжёлую артиллерию по таёжным болотам. Невозможно было танкам прорваться на близкое расстояние к дотам по гранитным валунам. От бомбёжки укрепления защищал густой лес. Он же делал авиаразведку почти что бессмысленной. Ну, а кроме природной защиты, доты защищались минными полями и противотанковыми заграждениями.
Линия Маннергейма, в отличие от линии Мажино, свою оборонительную роль выполнила. В конце 1939 года Советский Союз начал делать Финляндии различные «миролюбивые» предложения. Например, отодвинуть границу в Карелии на северо-запад километров на 150. Казалось бы, от таких предложений отказаться было невозможно. И всё же маленькая республика отказалась.
Отказалась, и нарвалась... Уже осенью 1939 года, в ходе советско-финских переговоров, Сталин то ли заявил, то ли предупредил упрямцев, что Финляндия не сможет остаться нейтральной. Этого просто не позволят так называемые «великие державы».
Пример уже был. Практически накануне Красная Армия захватила восточные районы Польши, которая воевала с Германией без всякой надежды на помощь Англии и Франции. Официально захват был представлен, как освободительный поход с целью вызволить трудящихся Западной Украины и Западной Белоруссии из-под «ига польских панов». За это безобразие никаких претензий Советскому Союзу предъявлено не было. В Москве решили, что если «освобождение» половины Польши потребовало две недели, то и маленькая Финляндия сопротивляться будет не дольше. Тем более, что уже были готовы планы интегрировать её в Советский Союз в качестве новой Карело-Финской союзной республики.
Этим планам сбыться было не суждено. В ходе зимней войны 1939 – 1940 года между СССР и Финляндией линия Маннергейма задержала наступление Красной армии на несколько месяцев. В ходе боев, продолжавшихся три с половиной месяца, было убито более 130 тысяч красноармейцев. Финская же армия потеряла в 5-6 раз меньше солдат. Только в феврале – начале марта 1940 года советские войска, сосредоточив на Карельском перешейке огромные силы и создав многократный перевес, всё же прорвали финскую оборону и вышли к Выборгу. Но эта победа досталась Красной Армии такой ценой, что была очень похожа на поражение.
Бравую песенку с требованием «Принимай нас, Суоми-красавица» сменили объяснения об абсолютно неприступной линии белого генерала Маннергейма и, как уже упоминалось выше, кровавого палача финского народа. Суждения о неприступности линии Маннергейма были близки к правде. Представление же маршала упырём и буржуином, были от правды весьма далеки. Народ Финляндии в подавляющем большинстве не хотел возвращаться в лоно вновь созданной империи, пусть даже и советской.
Победу же в Карельских лесах и болотах советские пропагандисты рисовали грандиозной. Раньше орудия линии Маннергейма угрожали безопасности города Ленина, а теперь вот не угрожают! Для тех, кто знал, что основными огневыми точками на линии Маннергейма были пулемётные гнёзда, возникала картина просто феерическая. То ли на вооружении финской армии стояли совершенно удивительные, не имеющие аналогов в мире, дальнобойные пулемёты, то ли линия Маннергейма располагалась в километре от центра Ленинграда. Интересно, что сам Маннергейм, стремясь подчеркнуть героизм армии Финляндии, даже преуменьшал значение пограничных укреплений на восточной границе.
У Эстонии, Латвии и Литвы на их беду таких пограничных укреплений не оказалось. Не было у них ни героической армии, ни решительного главнокомандующего. И летом 1940 года эти страны стали на целых пятьдесят лет очередными советскими республиками. Финляндия же отделалась относительно легко, сохранив государственную независимость.
Советские историки поминали имя Карла Густава Маннергейма сквозь зубы и в отрицательном контексте. Приезжавшим же из Советского Союза туристам показывали могилу маршала. Хотя тайком показывали, но и с некоторым восторгом. Вот же, заставил уважать себя и свою страну даже такого зверя, как Сталин!
Есть история, которую официальные биографы Маннергейма считают легендой. Но в любом случае, легенда эта красивая. Согласно ей, ещё до Первой мировой войны, в Карл Маннергейм встретился с балериной Большого театра Екатериной Гельцер. Это была любовь страстная и любовь на всю жизнь. И в январе 1924 года Карл Маннергейм приехал в Москву не только для того, чтобы почтить память В. И. Ленина, но и для того, чтобы обвенчаться с любимой женщиной. Их общий сын, Эмиль, был уже за границей. Ещё в 1909 году матушка вывезла его в Швейцарию, когда вместе с театром поехала на гастроли в Париж. С тех пор мать больше не видела сына. Да и повенчанные супруги более не встречались, хотя прожили потом ещё долго.
Если эта легенда правдива, то о том, что жена Маннергейма танцует в Большом театре, знали ОГПУ, НКВД и т.д. Вероятно, «вождь народов» надеялся, что Маннергейм станет при этом уступчивее. Но тот упрямо гнул свою линию и беззаветно защищал независимость своей страны. Спецслужбы Финляндии, созданные, кстати, беженцами из Российской империи, справлялись со своей работой, защищая не только маршала, но и его детей, а после и внуков. Удачных операций в соседней Финляндии у советских спецслужб не значилось.
Товарищ Сталин, прагматичнейший политик двадцатого века, вероятно понял, что этого Маннергейма, несмотря на комплекс офицерского благородства, на наживку «любимая женщина» не поймать. Поэтому петлю на горле Екатерины Гельцер он затягивать не стал. Балерину не тронули. До конца жизни она оставалась вполне благополучной примой Большого театра.